РАЗМЫШЛЕНИЯ О СМЕРТИ ВЕЛИКИХ ФРАНЦУЗОВ ПЬЕРА И МАРИ КЮРИ (Из книги «ДОЖДИ»)

1.

Эх, радий, радий…

Чего бы ради?

Вы радию рады?

Я лично – нет.

 

Урановая смолка

Трещит больно громко,

Зовет все живое в предсмертный рассвет.

 

Ах, как красиво голубое сияние!

Сплошной рентген. Одно обаяние!

 

При переходе улицы Дофин,

Которую в Париже знает каждый,

Погиб нелепо человек один.

Кто он? Вопрос, признаться, праздный.

 

Пьера Кюри сбила тяжелая фура.

Что ты наделала, дура?

Знаешь ли ты, на кого наехала?

У тебя крыша наверняка поехала.

Ты гения убила наповал.

Он Богом человечеству был дан.

Теперь же – боже, боже, боже мой!

Мозги Кюри размазаны по мостовой.

Больная кровь разбрызгана повсюду.

Эй, кто собрал бы эту ценность в груду?

 

Судьба… Мне непонятна эта дама.

Какой был смысл в сюжете этой драмы?

Все было хорошо, и вдруг такой кульбит.

А впрочем, стоит ли жизнь Пьера ворошить?

Уже до встречи с фурой налегке

Кюри со смертью был на дружеской ноге:

Он дозу взял смертельной радиации.

Поэтому и умер без оваций.

Быть может, смерть от фуры – божий дар:

Боль в теле снял всего один удар.

 

Эх, радий, радий…

Чего бы ради?

 

2.

Черный креп закрывает лицо.

Солнце за вуалью хмурых туч.

Все, что было, все уже прошло.

Водопад лишь вечно рвется с круч.

 

Счетчик Гейгера и фуги Баха.

Нет перед радием страха.

 

Руки в черных перчатках.

Мария Кюри играет в прятки:

Радий съедает кожу,

Видеть человечеству это негоже.

 

Сарай на улице Ломон.

Колченогая табуретка.

Пантеон будет потом.

Сейчас же Мари рисует виньетку

На стекле окна, покрытом урановой пылью.

Все это теперь заросло былью.

 

Мария рисует не виноградную лозу,

А усеченную дозу светового пучка.

Женщина в заштопанном платье

В плену своего сверчка:

Излучение радия надо очистить от шлака.

Вот такая идет за истину драка.

 

А Пьер с барвинками в гробу

И с портретом дочери Ирэн.

На разговор о смерти наложено табу,

Чтоб скорбь не взяла человека в плен.

 

Эх, радий, радий!

Чего бы ради?

 

3.

Инстинкт заставляет гусеницу плести свой кокон. Бедняжка должна это делать даже в том случае, если не сможет его закончить. И она все-таки работает с неизменным упорством. Если ей не удастся закончить свой труд, она умрет, не превратившись в бабочку. Пусть каждый из нас плетет свой кокон, не спрашивая зачем и почему.

 

Бабочка:

«В прошлой жизни я была гусеницей.

Часто мне моя молодость снится».

Человек:

«Мне бы гусеницей стать.

Эта тварь не знает передышки.

Ей ко времени кокон связать

Без нервных срывов и одышки».

Гусеница:

«Мне бы бабочкой в небо взлететь.

Только что-то случилось снаружи.

Нить последнюю в ушко не вдеть,

Чтобы узел стянуть потуже».

 
Эх, радий, радий…

Чего бы ради?

 

4.

Бабочка так и не вылетела из кокона,

«Взлетной полосе» не хватило ряда:

Кокону недоставало лишь локона,

Последней завитушки шелкопряда.

 

Останки Марии Кюри лежат в Бастионе великих

французов.

Ее сожгла лучевая болезнь.

Затем пришло время Хиросимы и Нагасаки, Чернобыля.

Сотни тысяч погибших. Ради чего?

Неужели научная истина превыше всего?

 

Эх, радий, радий…

Чего бы ради?

 

5.

С детства Мане Склодовской снился один и тот же сон: комната, заставленная колбами и пробирками, и человек, стоящий к девочке спиной. Однажды человек обернулся. Это была женщина с седыми волосами в старом поношенном платье. Сон Марии Кюри оказался вещим.

 

Мне не снятся вещие сны.

Я, как Моргер, увы, не летаю.

Жаль, конечно, они бы могли

Мне поведать о том, что не знаю.

Этот странный калейдоскоп -

Вязь событий, иллюзий пиры

Нас захватывает врасплох,

Увлекая в иные миры.

Если сон это образ той жизни,

Я готов умирать каждый день.

Только знай, сновиденья капризны.

Каждый раз являться им лень.

Мертвый сон работяги с мартена

Я, конечно, могу понять.

Только это, признаться, не дело -

Тяжкой жизнь сны убивать.

Может, сон это наше знаменье

Жизни, что после жизни земной?

Сохранить бы свое вдохновенье

Для полета над грешной землей.

 

6.

«Я лучше чувствую себя в пасмурную погоду. Вид солнца причиняет мне страдания».

                                                                                                             Мария Кюри

Утро нахмурило брови.

Солнце зашло за тучу.

На лице улыбка до боли.

Что может быть смерти круче?

«Я отсутствую. Меня нет».

С ног сбивает ветер встречный.

Пройдет еще сто тысяч лет.

Лишь радий останется нам навечно.